И. П. – Я слушал недавно одну из последних записей Владимира Высоцкого. Вот там он, говоря об атмосфере 60-х годов, называет своих друзей и собеседников, благодаря которым и была создана эта вот атмосфера, скажем, тепла и напряженности, или поисков. И среди своих собеседников он называет Шпаликова, Шукшина, Вас. А насколько Вам помнится это время и атмосфера этих 60-х годов?
А. Т. – С одной стороны, нет сомнения в том, что я теряю советского зрителя, русского зрителя зрителя, для которого я работал больше двадцати лет в кино. И для меня это драма. Это естественно. Но с другой стороны, во-первых, появляется все-таки кассетное кино. Кассетные фильмы (длинные даже) они помещаются в не очень большой кассете. В принципе, привезти кассету за границу так же просто, как привезти книгу за границу никаких проблем нет. Т. е. это не значит, что миллионы зрителей русских смогут посмотреть мои будущие картины. Ясно, что это невозможно. Это нельзя преодолеть, видимо. С другой стороны, я уверен, что в Москве мне бы уже не удалось сделать ничего. Потому что мне бы не позволили делать фильм, который я хотел делать и делал до этого. И если мне в течение 20 лет удалось сделать только 5 картин в Москве, имея дипломатические отношения с моим руководством кинематографическим, то теперь, после скандала в Канне, после того, как вылезло на свет истинное отношение кинематографического руководства ко мне, мне было ясно, что не удастся сделать ничего. В принципе «Ностальгия», которая была такой переходной работой, этапом что ли, была последней картиной, которую я сделал для советских зрителей. Определенным образом потому, что в контракт входило: прокат картины в Москве и в Советском Союзе и в странах социалистических. Пока не слышал, чтобы картина вышла на экран, и боюсь, что этого не произойдет.
И. П. – Андрей Арсеньевич, Ваши фильмы, как правило, адресованы конкретному кинозрителю Вашим соотечественникам. Фильм не книга: не прочтешь тайком на кухне, не дашь почитать другу. Не страшно ли Вам потерять аудиторию соотечественников?
С Андреем Тарковским я встретился в конце 1984 года в Лондоне. Он с женой жили у друзей где-то на юге Лондона, в скромном доме. Беседу с ним я записывал для радио Би-Би-Си. Мне показалось. что режиссёр был грустен. В течение часа он засмеялся только раз, когда магнитофон был уже отключён. Тарковский сказал мне, что, мол, напрасно, я вычищаю шумы в передачах, поскольку это шумы жизни. Я ответил: “Андрей Арсеньевич, в Ваших фильмах работа со звуком – просто ювелирная, ничего лишнего, ни одно постороннего звука, никакой жизни – чистая акустическая поэзия“, Вот тогда он рассмеялся. Больше мы никогда не виделись. Впервые интервью было напечатано в журнале “Форум” (Мюнхен).
Вд редакц. Ми не стали перекладати цей текст – нколи варто вслухатись в звучання слв, як вони були сказан насправд. Ритм, побудова речення, нтонаця – враження знервованого, розгубленого чоловка, який ще говорить з присмаком лексики крани, з якою вже розпрощався. У липн 1984 року радянський кнорежисер Андрй Тарковскй на прес-конференц в Млан ршення залишитись на Заход.
04.04.2012By Кадр з фльму "Ностальгя", 1983
¶нтерв`ю з Андрм Тарковскм (1984)
Останн публкац
¶гор Померанцев. ¶нтерв`ю з Андрм Тарковскм (1984) |
Комментариев нет:
Отправить комментарий